Купава Огинская

За кончиком хвоста

Часть первая. Теория

Глава первая. Правила наема

Полутемное помещение, освещали которое лишь расставленные на полу свечи. Успевшие прогореть почти на три четверти и расползтись по деревянному полу причудливыми восковыми лужицами, скрывая под собой четкие, идеально прямые линии с вычерченными по краям символами. А в центре всего этого великолепия, щурясь, и стараясь откашляться, стояла я. В воздухе витал горький аромат жженных трав. А напротив меня, заложив руки за спину и постукивая кончиком хвоста по высоким сапогам стоял черт Самый настоящий черт. Потому что у нормальных людей не бывает хвостов с пушистой серебристой кисточкой на конце, под цвет переливающихся в полумраке густых и длинных волос, перевязанных темной лентой. Перекинутые через плечо, они доставали своему хозяину до широкого тисненого пояса, перехватывающего светлую свободную рубаху. Рогов, к сожалению, не было, но ничто не идеально в этом мире. Зато из-под густых волос виднелись кончики острых, слегка лопоухих ушей, которые, я была уверенна, чуть дергались в такт хвосту. Смуглое лицо с правильными, тонкими чертами можно было бы назвать красивым, если бы не глаза. Две белые льдинки с темной окаемкой по краю радужки. Они пугали, а потому я уделила все свое внимание хвосту.

Абсурдность ситуации не давала скатиться в банальную истерику. Вот стою я посередине пентаграммы, хотя всего минуту назад, с энтузиазмом пыталась догнать маршрутку, и понимаю, почему демонов все считают злыми. Как тут добрым будешь, когда тебя от важного дела отвлекает какой-нибудь оболтус, впервые в жизни правильно начертивший все необходимые закорючки. Едкий дым лезет в глаза, мешает вдохнуть полной грудью, от линий вычерченных чем-то черным, исходит противоестественный жар, не позволяющий их переступить, а по ту сторону стоит отличившийся умелец и с интересом тебя рассматривает. Творить добро в таких условия категорически не хочется.

Но это в теории, потому что на практике, я свято в это верила, демонов не существует. Уж кому как не жителю двадцать первого века об этом знать.

Вопреки логике, здравому смыслу и подступающей панике, черт, соляным столбом замерший у края пентаграммы, не спешил развеяться под натиском моего здорового скептицизма и все так же меня разглядывал. Взгляд был оценивающий, неприятный. Наконец отмерев, приказал:

- Подойди ближе.

Я не подошла, борясь с желанием скрутить фигу. Что происходило я не знала, но была уверенна, что все должно быть не так. Ведь это он сейчас должен стоять на моем месте и дышать этой гадостью, а не я. Кто из нас нечисть в конце-то концов!

-Я велел тебе...

Фыркнув, сделала шаг назад. Не исключено, что в погоне за своей маршруткой я попала под колеса чьей-нибудь чужой, и сейчас лежала на дороге или, если сильно повезет, тряслась в скорой на полпути к больнице. А раз так, то это всего лишь моя не слишком здоровая фантазия, распоясавшаяся после отключки сознания. Значит, я вполне могу наглеть и качать права. Мне за это все равно ничего не будет.

Вот сейчас кто-нибудь меня откачает и вернет в реальность, а этот некачественный образец неканонного фольклора исчезнет, будто его и не бывало. И никому я об этом не расскажу. Потому что в таких случаях принято видеть свет в конце тоннеля, а не блондинистых чертей на каком-то пыльном чердаке разглядывать.

В том, что это именно чердак я уверена не была, но ощущения создавались странно знакомые. По крыше над головой что-то мерно билось, подозрительно напоминая дождь. К запаху жженых трав добавился сырой и чертовски приятный аромат дождя и ночи. В детстве я часто гостила летом в деревне у бабушки и безумно любила ночевать на чердаке. Было в этом что-то волшебное. Раньше. Теперь я взрослая, тертая жизнью тетка и подобными глупостями не занимаюсь. И совсем не важно, что тетке недавно стукнуло восемнадцать, а знакомые кроме как малявкой не величают. И никого не интересует, что это я так полтора метра, а в душе очень даже двухметровый богатырь и меня обижать нельзя, ибо чревато.

Не интересовало это и ушастого. Нетерпеливо дернув хвостом, за что из ушастого тут же перешел в разряд хвостатых, черт рыкнул, проникновенно так:

- Я призвал тебя, ты должна мне подчиняться! - практически угасшие свечи, при его словах, зажглись ярче, вытянув язычки пламени почти до потолка, я взвизгнула и дернулась, вернувшись на прежнее место. В центр. Там спокойнее.

Такой наглости я от своей шизы не ожидала, а потому растерялась. Да и жар от огня оказался удивительно реальным. Не знаю, что этот ненормальный прочел в моих глазах, но самодовольно улыбнулся, выставив напоказ внушительные клыки. А мне стало не по себе. Решение пришло мгновенно. Оно было простым и кардинальным. Я ущипнула себя за ногу. Не помогло. В себя не пришла, но боль почувствовала. А хвостатый, которого теперь не грех было и зубастым величать никуда не делся.

- Сейчас ты подпишешь контракт и я выпущу тебя из пентагерона.

- Откуда? - голос звучал хрипло, незнакомо. В горле першило, но хоть говорить могла, что радовало.

Кивок мне под ноги, на тонкие, четкие линии, прояснил ситуацию. Покивав с умным видом, я тяжело вздохнула.

Контракт оказался довольно длинным свитком из желтоватой, тонкой бумаги, в котором обязанностей для несчастного призванного было намного больше, чем привилегий. Я должна была безоговорочно слушаться своего хвостатого работодателя, которого, как выяснилось, звали Мелор, в силу умений и способностей исполнять свои прямые обязанности, в которые вменялось читать. Что читать и в каких количествах, указано не было, а мой вопрос черт царственно проигнорировал, ненавязчиво протягивая тонкий, ножик. Я так подозреваю, ритуальный. Ножик игнорировала уже я, продолжая вчитываться в ту белиберду, что занимала почти два метра бумаги. С трудом осилила половину и плюнула на это дело. Резкий, неприятный запах, вопреки всякой логике, так же действовал на нервы, даже не думая развеяться, перед глазами уже начинало плыть.

Не знаю почему, но мысли о том, что пора бы мне уже приходить в себя и линять из того дурдома, что оказывается, живет в моей голове, больше не возникало. Все тревоги и неверие перекрыло раздражение и душивший меня запах жженых трав.

- Просто возьми нож, надрежь указательный палец и приложи в конце свитка, - нетерпеливо велел мне предприимчивый черт, которому уже надоело ждать.

- А если я не согласна с такими условиями работы? - забывшись, я все же вздохнула полной грудью, за что тут же поплатилась. Из глаз брызнули слезы и я хрипло закашлялась.

- Останешься здесь, посидишь денек, одумаешься и в любом случае подпишешь, - непреклонно поведал мне этот псих, когда я все же откашлялась.

- Меня ведь искать будут, - проникновенно вещаю я, все же заглянув в нечеловеческие глаза.

- Здесь не найдут, - еще одна улыбка, от которой мороз по коже и успевшее порядком набить оскомину, - подписывай.

Свиток полетел в наглую морду с запоминающимися глазами и милыми ушами. Вот уши его мне нравились. Длинные, красивые, так и хотелось их потрогать. Черт зашипел, скомкал договор, в полумраке блеснули когти, такого же серебристого цвета что и кисточка хвоста. Развернувшись на каблуках он поспешил куда-то во тьму, четко печатая шаг. Прямая, широкая спина недолго виднелась в темноте. Скрип, звук закрываемой двери и все стихло. Черт ушел. Оставив меня наедине с этим невыносимым запахом и безумными мыслями.

Усевшись на деревянный пол и уткнувшись носом в ворот теплой, мягкой толстовки я усиленно медитировала. Стараясь не думать о том, что все это не взаправду, что вот сейчас, через секунду я открою глаза и увижу перед собой доброго дяденьку доктора. Хотя чего уж там, я даже на не слишком доброго или откровенно злого согласная. Лишь бы кто-нибудь вырвал меня из этого бреда.

И меня совсем не волновало, что в догонялки с маршруткой я играла днем, а здесь глубокая ночь. В конце концов мое подсознание имеет право на свое видение реальности. Выдумало же оно хвостатого парня со страшными глазами и мерзким характером.